С будущей профессией Егор еще не определился, но хочет, чтобы она была надежной и приносила пользу. Не исключено, что станет адвокатом: «Тогда буду защищать детей, которые попали в такую же ситуацию, как и я». О том, что такое суд, линия защиты, четкие аргументы, высказанные в пользу своей позиции, Егор знает непонаслышке. Отметив недавно 14-летие, он подал в суд на своего отца...
ЕГОРИНО ГОРЕ. Память о рано умершей от онкозаболевания маме сохранилась отрывочно — мальчику тогда было всего 4 года. Отец Егора снова женился и жил по соседству. «Сколько я себя помню, обо мне заботились бабушка с дедушкой, а также мой дядя, которые покупали мне одежду, обувь, кормили меня, давали карманные деньги», — указал в своем иске Егор.
По его словам, участие отца в его воспитании ограничивалось тем, что тот оформил, получал и тратил на себя и новую семью пенсию, назначенную государством Егору как ребенку, потерявшему мать. Ни этих денег (почти 800 грн в месяц), ни другой помощи, ни вещей для мальчика, ни продуктов, как указано в иске, от отца Егор или бабушка не получали. Но материальных претензий сын к отцу не имеет.
Отец вспомнил, что пора заняться сыном, когда уверовал в Бога, стал членом международной религиозной организации, которая уже достаточно давно приобщает крымчан к своей вере. Эта религия требует, чтобы дети верующих обязательно посещали религиозную общину, изучали Библию, участвовали в обрядах и церемониях.
«Сначала мне там понравилось: новые люди, необычные разговоры, — вспоминает Егор. — Потом собрания стали тяготить, совсем не нравилось, когда заставляли ходить по квартирам, приглашать незнакомых людей к нам. Нас инструктировали, как заинтересовать человека, как с ним разговаривать на любую тему, рассказывали, что надо отмечать квартиры, где встретили плохо, а где выслушали. Мне было неудобно и стыдно, потому что встречал знакомых...»
Поговорить с отцом мальчик пытался, но услышал категоричное: «Я твой отец, и ты будешь ходить на собрания до 18 лет». Четыре года Егор жил, как предписывала религия отца: без праздников. Как-то бабушка на день рождения внуку подарила плейер, отец вместе с Егором пошел на радиорынок и заставил расстаться с подарком. Под запретом были кружки и секции, нежелательным — общение со сверстниками, чьи родители не были членами общины. «Я не хочу так жить, — пытается объяснить Егор свой шаг к официальному разрыву с отцом, родным и близким человеком. — Религия, которой посвятил себя отец, мне не нравится. Почему я не должен, когда окончу школу, поступать в вуз, почему не могу носить ту одежду, которая мне нравится. Несколько раз мачеха рвала одежду, которую мне дарила бабушка из-за того, что на ней были „греховные“ надписи или рисунки. Мачеха мне все время повторяла, чтобы не вздумал общаться с девушками, которые не ходят в общину, — мол, они все шлюхи. А если я не буду посещать собрания и слушаться отца, обязательно стану наркоманом».
ОТЦОВСКОЕ СЛОВО. Казалось бы, раз Егор живет и с рождения прописан у бабушки с дедушкой и можно было бы не доводить дело до суда: отец проживает отдельно, достаточно было бы его желания отступить от религиозного обращения сына. На попытку взбунтовавшегося Егора «дезертировать» из секты отец ответил серией заявлений в различные инстанции, требуя водворить сына по месту проживания отца. В них он указывал, что бабушка насильно удерживает у себя ребенка. Все эти разбирательства на здоровье пожилой женщины, в которой Егор души не чает, сказались не лучшим образом. «Если я буду жить с отцом и мачехой, то на меня будут давить, говорить лишь о религии — с ними невозможно общаться на другие темы, в гости к ним ходят только члены общины, целыми днями разговоры о Боге, — перечисляет Егор. — Мне тяжело и невыносимо будет жить в такой атмосфере. Кроме того, сейчас отец имеет право принимать решения, касающиеся моего здоровья. Некоторые медицинские процедуры его религия запрещает. Получается, моя жизнь и мое здоровье зависят от его убеждений, хотя я их не разделяю».
Бабушка не могла оставить в беде внука и написала обращение во все возможные организации и ведомства Крыма и Украины. «В первый (после начала посещений собраний) день рождения Егора отец привел его из моего дома к себе, закрыл в квартире, отобрал мобильный телефон и сказал, чтобы никто не поздравлял Егора с днем рождения, не принимал никакие поздравления и подарки, — рассказала Ольга Стефановна. — На следующий день отец возвратил мне внука, запретил поздравлять его с днем рождения. Так Егор провел свои дни рождения в 10, 11, 12 и 13 лет... Егор панически боится отца и мачеху, живет в страхе. На мои обращения служба по делам детей ограничилась дачей заключения о нецелесообразности лишения отца родительских прав. Прошу разработать такой механизм обеспечения прав ребенка на свободу совести, слова и вероисповедания, при котором государство могло бы выявлять случаи, когда ребенок вероисповедает религию вопреки собственной воле и исключительно по настоянию родителей».
С того момента, когда Егор осмелился открыто высказать отцу, что он не хочет иметь ничего общего с его религией, прошло несколько месяцев. Он живет у бабушки, сильно изменился: стал более открытым и общительным, начал заниматься спортом, проводить больше времени с друзьями. И впервые за несколько лет по-настоящему отпраздновал день рождения: были торт, гости, подарки, поздравления...
«Понадобится поддержка взрослых»
Конституция Украины гарантирует каждому человеку (в том числе и ребенку) право на свободу совести и вероисповедания. А Законом Украины «О свободе совести и религиозных организаций» предусмотрено, что родители имеют право воспитывать своих детей в соответствии со своими убеждениями и отношением к религии. И в то же время Семейный Кодекс Украины (ст. 152, ч. 2 и 3) предусматривает для ребенка право противиться неподобающему выполнению родителями своих обязанностей в отношении него.
«В Украине еще не рассматривались иски подобные тому, какой подал Егор, — говорит заслуженный юрист Крыма Валентина Боброва. — И совсем не потому, что у несовершеннолетних не возникали трения и конфликты с родителями из-за нежелания детей исповедовать ту же религию, что и их отцы и матери. Просто для того, чтобы бороться за свое право на свободу совести и вероисповедания, необходимо несколько условий. Ребенок должен осознавать свои перспективы в случае, если ситуация не изменится, отстаивать свою позицию, получить поддержку взрослых людей, желающих ему помочь».
Эту обиду не простит
По мнению экспертов, такая ситуация для психики ребенка бесследно не пройдет. «Очень интересный случай, — комментирует психотерапевт Крымского республиканского Центра здоровья Михаил Сегалов. — Подросток отважился в открытую выступить против близкого человека, против навязывания тех взглядов и убеждений, которых ребенок не разделяет. Принудительное приобщение к любой религии может нанести вред психике любого человека, а тем более ребенка. Давление такого рода на несовершеннолетнего в итоге может обернуться тем, что уже выросший молодой человек будет помнить свои обиды и ущемленное самолюбие — и все это будет связано с религиозными убеждениями родителей. Назло им он может попытаться уйти в другую конфессию, религиозное течение, секту».
