Правительство предлагает выращивать рапс в чернобыльской зоне отчуждения. Там действительно много земель, подходящих для выращивания этой культуры. Но вопрос в том, насколько будет востребован вырощенный в таких экстримальных условиях продукт. Об этом в эксклюзивном интервью UBR рассказал Сергей Кандул, эксперт Института экономических исследований и политических консультаций.
Как вы относитесь к инициативе правительства относительно того, что бы засадить отдельные земли в зоне отчуждения рапсом или рапсом и использовать их по сельхозназначению?
С.К.: Нужно различать зону отчуждения и зону усиленного радионуклидного контроля, где уже и так разрешено использования земель в сельском хозяйстве. Относительно зоны отчуждения, она составляет где-то 260 тысяч гектаров, то есть меньше 1% имеющейся пашни в Украине. Сегодня под рапсом на существующих землях засеяно около 5% с/х угодий. По научнообоснованным нормам у нас есть возможность засевать до 10%. Это означает, что при условиях постоянного спроса на международных рынках у украинских аграриев есть все возможности, чтобы засевать рапс на существующих землях.
На существующих землях есть возможность вырастить этот продукт, почему тогда члены правительства сориентировались на неоднозначные земли назначения в зоне отчуждения. У потребителя могут возникнуть сомнения, покупать ли рапс выращенный именно там.
С.К.: Сегодня в странах ЕС усиливаются требования к рапсу, речь идет об условиях постоянного производства, в частности, ограничених использования определенных видов земель. Это накладывает ограничения на землю с высоким запасом карбона, лесистые территории, луга, пастбища . Этих земель, на самом деле, много в зоне отчуждения. Эти требования сложно выполнить в Украине уже сейчас, на существующих землях это будет выполнить еще сложнее. Почему возникла эта идея, возможно из-за того, что в мире есть такая проблема, в мире уже исчерпан ресурс к расширению земель с/х назначения, значительная разоренность, также существуют проблемы с повышением производительности, начинают осваивать что-то новое. И когда страны начинают, когда речь идет о конфликтах между продовольственными и техническими культурами, делать поощрения деградированных земель, инвестировать больше в их улучшения, именно чтобы использовать под технические цели именно эти земли. Все знают, что это требует дополнительных капиталовложений. Фактически, это могут себе разрешить развитые страны.
Возможно, наше правительство планирует найти такого инвестора, который готов поддержать этот проект и на каких-то лояльных условиях попробовать виращивать рапс на этих территориях зоны отчуждения?
С.К.: У нас также существуют проблемы с предоставлением этих земель в пользование, поскольку эти земли имеют особый правовой статус. У нас работают иностранцы в с/х производстве и есть фермеры, разного размера, разные участки. Они имеют возможность получить их в аренду лишь сроком до 49 лет, то есть, при условиях таких высоких капиталовложений инвесторы чувствуют определенную неуверенность в том, что эта земля есть их активом. И с ростом требований к сырью и к биомассе, а позже - и к рипаку, который будет использоваться и в продовольственных целях, очень сложно найти такого инвестора. Тогда придется компенсировать эти затраты на счет других источников, в том числе - госбюджета.
Если говорить о рапсе, в мире эта культура востребована, потому что из нее делают биотопливо. Будет ли востребован именно этот продукт?
С.К.: Переход радионуклидов в растения происходит. И мы знаем, что период полураспада стронция и цезия составляет 30 лет и больше. В этой зоне ожидать, что эти земли быстро улучшатся, не приходится. Их можно улучшить путем внесения дополнительно минеральных удобрений, известкования грунтов. Это - дополнительные расходы, которые должны быть распределены или между инвесторами, или между властью.
Но будет ли затребован такой рапс?
С.К.: На него может быть спрос.
Если не писать, где его вырастили?
С.К.: Нет, здесь уже орган сертификации.
