С первых же минут просмотра экспозиции, составленной из крупных монохромных акварелей и фарфоровых блюд с цветными акриловыми миниатюрами, убеждаешься в том, что четвертая киевская выставка Петрова стала очередным ярким и неординарным явлением.
К раскрутке талантливого уроженца Херсона, а ныне известного одесского художника в столице Украины галерея «Цех» в лице ее директора Александра Щелущенко приступила в 2007 г., начав с презентации милых, но довольно эпатажных работ серии «Никифор Добчинский. Двадцать пятый кадр». Затем в 2009 г. на «цеховых» выставках «Солдаты, звери, дети» и особенно в «Боях без правил» последовал резкий поворот к совершенно иному по тональности, настроению и способу выражения пласту изобразительного творчества Петрова. На смену писающим и пакостящим пупсикам а-ля Евгения Гапчинская, изображая которых, по словам художника, он хотел развить тему и продолжить их дальнейшую эволюцию, перед нами предстали резкие и даже жестокие полотна не для слабонервных.
Ныне, приглашая нас на одесский «Пляж», Евгений Петров, похоже, позволил себе несколько расслабиться. Конечно, он по-прежнему остался верен своей жесткой стилистике, но теперь реализм жестокости уступил место реализму сарказма, протеста, издевки и гротеска. Художника, далекого от стремления воспевать «чистое и прекрасное», наоборот, вдохновляет к творчеству грязь, изнанка и несовершенство жизни. «Я изображаю то, что мне не нравится»,— таким стало его кредо. Глубоко ранимый, движимый непримиримостью к тому, что оскорбляет его взгляды и чувства и, по сути, отражает глубокую порочность и нездоровье современного общества, Евгений Петров, отважно выступая со своей живописной доктриной, в глубине души, возможно, все же надеется изменить мир к лучшему. Художник-бунтарь предпочитает при этом называть вещи своими именами, а не прятаться за образами и символами.
«Прогулки» по городским улицам бойцовых собак и хозяев, так похожих на своих питомцев, их естественные оправления прямо на тротуарах, кровавые разборки с конкурентами, безнаказанные нападения на детей и взрослых, скажем так, действительно малопривлекательное явление. Но вот в чем провинились обыватели, любители солнца и моря? «Сам я никогда не хожу летом на одесские пляжи, да и зимой бываю нечасто,— говорит Евгений.— Мне это просто очень неприятно, по разным причинам. Посмотрите, что оставляют после себя так называемые отдыхающие, как ведут себя».
Собственно, черноморские пляжи «прославились» в прозе еще во времена «Золотого теленка», когда Шура Балаганов по приказу товарища Бендера запускал Берлагу в море. Помним мы и прекрасную экранизацию одноименной книги Ильфа и Петрова режиссером Моисеем Швейцером.
Тридцативосьмилетний одессит Евгений Петров, полный тезка одного из авторов «Золотого теленка», перенял у него эстафету, мастерски и также без пиетета спародировав реальную действительность уже художественными изобразительными средствами. Надо признать, что в наши дни вконец распоясавшиеся отдыхающие стали еще более нелепы в своей вакханалии бесстыдства. На «празднике жизни», этой современной ярмарке донельзя раскрепощенного пляжного тщеславия, представленной на картинах Петрова в виде буйного калейдоскопа развлекающихся, преимущественно женских тел разных возрастов, художник явно чувствует себя чужим.
Как ни странно, Евгений особенно беспощаден к женщинам как обладательницам однажды приклеенного к ним ярлыка прекрасной половины человечества. «Увидишь порой, идет девушка в топике, а брюки висят где-то ниже бедер. При этом весь жирный живот открыт и вывалился наружу… Красота!» — удивляется и негодует «пуританин» Петров. На акварелях одессита обвисшие и непомерные груди женщин изрядного возраста («Крым», «Бабушка с ластами») выглядят не только совершенно неэротично — они смешны и нелепы, а зачастую даже отвратительны. Циничен и одновременно жалок эксгибиционистский нарциссизм молодых «красавиц», без стеснения демонстрирующих все свои достоинства и «прелести» в «завлекательных» позах («На связи»).
Оригинальны не только непримиримые взгляды Евгения Петрова на окружающий нас мир, крайне интересна и его изобразительная техника. Его акварели написаны на предварительно скомканных, а затем разглаженных крупных бумажных листах простого ватмана. Изображенные на них люди, в костюмах Адама и Евы — обычные, но настоящие обнаженные пляжники, зафиксированные фотокамерой. Затем сюжеты реальных приморских сцен, в дальнейшем становясь основой картин, все же немного переосмысливаются и дополняются фантазией мастера.
Удивительно точны и жанровые миниатюры серии «Пляж», выполненные на как бы винтажных советских блюдах-селедочницах. Вот, например, «Рижское золото». Голые девицы, улегшись рядом, похожи на копченые шпроты Рижского рыбокомбината. А вот другая сценка, семейная: «Дай лизнуть!» — уныло просит у внучки немного мороженого стоящий у парапета угоревший, тощий седой дедушка-курортник, а та ему не дает.
